Боже, ну зачем, зачем я показала Данжеру, как пользоваться ступой? Вот в ком, блин, вымер летчик-истребитель! Он не расставался с летным аппаратом ни на минуту, заставляя периодически подновлять заклятья. А какие он виражи в небе выделывал, мама дорогая! Одно хорошо — такими темпами орду спасателей Любавы мы нагнали довольно быстро. Врангель был тут же отправлен к Нафане (надо же было проверить, как он там поживает), Ваня (вздохнув с явным облегчением) отдал мне Ирода, а Данжер принял историческое решение присоединиться к экспедиции по спасению Любавы. Мне даже не пришлось его долго уговаривать! Единственное, в чем он пошел на поводу у собственных прошлых планов — так это решил слетать в Фотию, переговорить со Старотом и дать ему несколько ценных указаний. Для этих целей Данжер даже выпросил у меня ступу, обещая вернуться ближе к вечеру. Похоже, василевс наконец-то осознал, в чем состоит его долг перед родной страной, и, дабы заполучить с Мирослава приличное количество бабок в качестве приданого, готов был спасти Любаву и даже жениться на ней. Такой энтузиазм меня, честно говоря, не порадовал, но ничего более перспективного я Данжеру предложить не могла. И потом… по крайней мере, он хотя бы был честен, и не изображал из себя рыцаря без страха и упрека, умирающего от любви к девице, которую не видел ни разу в жизни. А ведь больше половины претендентов на руку и сердце княжны именно так себя и вели! Особенно представители соседних с Росью держав. Богатыри, все-таки, были несколько сдержаннее.

С другой стороны — чего им выпендриваться? Они же на службе у князя находятся. Кстати, вы знали, что отношение дружинников и князя были основаны на договорном начале, и что вступление в дружину и выход из нее были свободны? Я, например, нет. Впрочем… я и о истории своей-то древней Руси имела смутное представление, чего уж говорить о другом измерении! Так что я молчала в тряпочку и слушала мудрых людей, ибо богатыри отнюдь не брезговали поделиться со мной своими знаниями. Оказалось, что помимо непосредственно дружины, главной силой русских армий оставались ополчения крестьян, обязанных выступать в поход по первому княжескому слову. Впрочем, насколько я поняла, об обязанности здесь едва ли можно было говорить. Скорее уж это князь был обязан регулярно водить своих подданных в набеги на соседей… В буйные набеги! А что делать? В раннем средневековье грабеж был самой выгодной, правда, несколько односторонней формой товарообмена.

Нда. Как-то слабо это сообразуется с русскими народными былинами, не находите? А уж когда я послушала разговоры богатырей… ужас! Ну вспомните, что обычно интересует былинных витязей? Правильно. Постоять за землю русскую да освободить ее от ворогов лютых. А я что услышала? Едут эти самые богатыри и рассуждают, куда бы им податься после того, как они Любаву освободят. В вольном пересказе их диалог выглядел примерно следующим образом: "в Суздаль граде питья много, сопьемся; в Чернигове-граде девки хорошие, загуляем; надо в Киев возвращаться, там всегда есть кому набить морду. [5] " Но если уж нападет какой супостат, то "мы, росские богатыри, завсегда постоять за себя можем… так что ты, ведьма, ежели чего, заходи — морду там половцам набить или вина выпить… Не стесняйся!"

Вдохновляет? Вот, вот. Одна надежда — вскоре (по рассказам все тех же дружинников) к нам должен был присоединиться еще один весьма интересный тип по имени Чурила Пленкович. [6] Он-де славится и как богатырь, и как организатор, и войско свое у него несметное, и богатств не меряно… Может хоть он будет былинным описаниям соответствовать? Чего только стоит тот факт, что Чурила готов был принять у себя в гостях всю толпу отправившихся в поход за Любавой богатырей, накормить их, напоить и устроить на ночлег. Еще я выяснила, что появился Чурила на территории Роси относительно недавно, что сам он родом откуда-то с Востока, и что заставили его покинуть родные места вражеские козни. Судя по рассказам дружинников, Чурила, унаследовав от родителей красивую внешность, неукротимую энергию и сильную волю, умудрялся попадать в различного рода передряги с наводящей уныние регулярностью. Именно благодаря этой своей особенности он и нажил врагов, от которых едва унес ноги, растеряв большую часть своего имения. Честно говоря, мне даже стало интересно посмотреть на владения этого Мидаса. [7]

Владения показались ближе к вечеру. Нда. Если это — все, что осталось у Чурилы от несметного когда-то богатства, сколько же у него добра раньше было?! Это ж надо такую махину на ровном месте выстроить! Огромный крепостной вал встречал нас сразу же за Почай-рекой. А за валом, в окружении высоких каменных стен располагался целый город. Одних теремов было штук 70! Я с любопытством вертела головой. Все чисто, аккуратно, народ одет опрятно, нищих не видно… благодать!

Двор самого Чурилы располагался (естественно!) в центре города. Ему принадлежал самый высокий терем, окруженный добротным булатным тыном. Что там мне Ваня про Чурилино жилье рассказывал? "На всякой тыненке по маковке, на всякой маковке — по жемчужинке. Двери все точеные, воротики стекольчатые?" Ну, что-то где-то примерно так на самом деле и было. Правда, проверять, настоящий ли жемчуг украшает забор Чурилы, я так и не рискнула. Тем более, что за воротами нас встречал сам хозяин во всей красе. Странно, мне вроде рассказывали, что Чурила — достаточно молодой парень, причем настолько красивый, что все девки от него буквально с ума сходят. (Ходил даже слух, что сама княгиня прельстилась молодцем, а потому Мирослав запретил Чуриле бывать в Киеве). Однако, оказалось, что встречает нас не сам Чурила, а его отец — Пленко Сороженич. Очень дорого одетый мужик среднего возраста и довольно обычной внешности. Он сказал, что сын прибудет с минуты на минуту, и предложил желающим подняться на сторожевую башню, дабы узреть его приезд. Любопытная я, разумеется, приглашением воспользовалась. Правда, компанию мне составило вряд-вряд десять человек во главе с Ваней. А зря. Зрелище возвращающегося в родные пенаты Чурилы было эффектным и запоминающимся.